Это был бунт против советского официоза. Бунт за право говорить правду и показывать то, что видят собственные глаза, а не линзы цензора: Нагорный Карабах, пустые прилавки, митинги за опального Ельцина.

Первый председатель ВГТРК руководил компанией до 1996 года. Десять лет Олег Попцов ни разу не был в своем родном кабинете. Олег Максимович не сразу узнал свой кабинет. "Трудно сказать, наверное, мой кабинет, не исключено… Стол стоял с этой стороны, но у меня такое ощущение, что кабинет был больше, а может быть, этот же самый".

Где как ни на юбилее компании ее отец-основатель должен был встретиться с отцом-основателем службы новостей. Олег Попцов и Олег Добродеев начинали "Вести" из ничего.

"Я вышел от Ельцина, он подписал эту штуку. Я говорю: вообще ничего нет. У меня ничего нет, отвечает. Я говорю: слушайте, но хоть тогда дайте кожанку и револьвер, как это делали раньше", - смеется, вспоминая как все начиналось, Попцов.

Собственное телевидение для новой России создавали, как теперь говорят, на коленках. Название выбирали из двух вариантов - "Вести" или "Сегодня". "Сегодня" потом приживется на НТВ, а пока для первого российского телевидения выбирают название с историческими корнями и рисуют лошадей, вестовую тройку, в спешке и своими силами.

"Дело было так, - вспоминает Николай Сванидзе, - это большое помещение занимал кабинет Добродеева. Сюда приходили. А в этом маленьком помещении была приемная, сидела секретарша - все, как у больших, все, как полагается. И это все только создавалось. Здесь был проходной двор. К руководителю информационных программ все открывали дверь ногой, не говоря уже о начальстве".

Первая летучка "Вестей". Все эти люди, уходя с Гостелерадио, знали, что назад пути уже не будет. Здесь у вас одна гарантия, слышали сотрудники новой компании, гарантия свободы. И уже скоро они стали знаменитыми на всю страну: Светлана Сорокина, Юрий Ростов, Евгений Киселев, Александр Гурнов, Владислав Флярковский. Зрители в эфире им прощали все, причем с удовольствием.

"Это было полное безумие с точки зрения поведения ведущего в кадре. Это недопустимо. Зритель не должен знать кухни внутренней. Зритель должен получать четкий рассказ о том, что произошло! Но это принималось, это был театр. Буквально театр "Вестей", который люди могли увидеть, и мы могли себе это позволить", - рассказывает директор дирекции информационных программ в 1993-1996 годах Александр Нехорошев.

"Каждый выбирал свое, каждый выбирал, что ему было интересно, и у каждого был какой-то определенный сегмент зрителей, который попадал, знаете, что называется, в резьбу", - объясняет ведущий Александр Гурнов.

На просьбу вспомнить свой первый эфир Евгений Киселев честно признается, что не помнит: "Убейте меня, я своего первого эфира не помню. Помню, что провел, помню, что блин был не комом. Помню, что хорошо выпили. Вы знаете, после эфира петровское правило - укради, но выпей. Во всяком случае, сейчас это, наверное, не корректно звучит, но тогда это правило свято блюлось. Так что даже строгий Олег Борисович Добродеев предпочитал разборы полетов производить на следующее утро, когда люди выспятся, и голова будет свежая".

Во время путча РТР оставался единственным телеканалом в эфире. В Останкино погасли все павильоны, а "Вести" выходили из резервной, точнее подпольной студии, из подвала телецентра.

"Мы с оператором Романом Карменом спустились в подвал, - вспоминает ведущий Юрий Ростов. - Мне повезло, я дежурил в этот день. Стали записывать выпуск. Конечно, свет (одна камера) плохой был. Это и сейчас, если посмотреть, видно, насколько это было не профессионально. Тем не менее, мы сказали, что демократия победит, правительство плохое".

"Вы знаете, главное, конечно, было, чтобы люди понимали, что они снимают какой-то новый строй, новый порядок, новую Россию, - уверен телеоператор Роман Кармен. - Вот это было главное и самое интересное".

"Ребята, а вас только что запретили. Кого запретили? "Вести". ГКЧП сказал, что сейчас закрыты "Вести", Российское телевидение не существует, - вспоминает телеоператор Дмитрий Бритиков. - Но мы все равно существовали, продолжали те знаменитые выпуски, которые писались на кассетах и потом через пилотов, через проводников распространялись по стране. Это вообще была просто подпольная работа, диссидентами мы были".

Записанные на кассету выпуски "Вестей" надо было показывать стране, которая смотрела на экране Центрального телевидения "Лебединое озеро". Технические службы ВГТРК обошли КГБ и наладили эфирный сигнал.

"По-моему, до Барнаула дошел сигнал, а потом и его из эфира вырубили, - рассказывает Евгений Киселев. - А потом события стали как-то развиваться обвальным образом, и, Боже мой, мы вдруг поняли, что победа за нами. Это было, конечно, ощущение счастья, торжества. Опять-таки это состояние - мы молодые, у нас все получается, море по колено, мы победили".

Но потом была трагедия 93-го. Команда Хасбулатова кричала ура, когда в Белом доме погасли экраны. Это означало, что Макашов взял телецентр. Но уже через несколько минут вещание восстановилось. В эфир опять ворвались "Вести" - в желтом свитере Николая Сванидзе.

"Я позвонил на работу, приехал, в чем был, - вспоминает ведущий. - А был я в джинсах и в желтом свитере не первой свежести. На дачу же ездил. И не успел переодеться, потому что сразу не до того стало. Пришел и сел в студию, собственно говоря".

"Эфир шел из двух студий. Где-то в районе пяти утра звонит мне Черномырдин и говорит: слушай, кто это у тебя выступает? Я говорю: выступает Сванидзе. А что он не бритый там, без галстука? Я обозлился и отвечаю: понимаете, Виктор Степанович, мы вообще здесь круглосуточно работаем и вообще работаем в блокаде. Это раз. Побриться - горячей воды нет. А почему нет горячей воды? Это вас надо спросить, почему нет воды!" – вспоминает ночной разговор Олег Попцов.

Потом, когда утихнут политические страсти и Ельцин, во многом благодаря "Вестям", снова победит, правительство соберет специальное заседание, где будет критиковать слезы Светланы Сорокиной в день, когда вводили войска в Чечню. А потом был Буденновск, и Алексей Самолетов с коллегами станет живым щитом для боевиков, предложив Басаеву себя в обмен на заложников. Через год у него родится сын, и в день 15-летия "Вестей" маленький Самолетов теперь расспрашивает отца обо всем, что там было.

Другая трагедия - в 97-м сотрудники компании попадают в плен к бандитам в Чечне. Николай Мамулашвили, Юрий Архипов, Лев Зельцер. Через 94 дня ВГТРК их освободит, для этого потребуется спецоперация.

"Когда нас привезли, буквально вся лестница, все лестничные пролеты были заняты людьми, - вспоминает возвращение из плена Николай Мамулашвили. –Были знакомые и незнакомые, женщины, девушки, все плакали, обнимали нас, целовали, поздравляли. Забыть это невозможно".

А "Вести" все эти годы так и живут своей жизнью, жизнью главной государственной информационной программы, конкурируют, побеждают, изредка отстают, но чаще обгоняют. Кто-то за последние годы успел прославить "Вести" на соседних телеканалах, кто-то, как Евгений Ревенко, ушел в правительство или возглавил другую редакцию, как Маргарита Симоньян, выходившая в эфир под пулями Беслана. Остальные продолжают писать историю "Вестей", как Аркадий Мамонтов или Александр Минаков, первым сообщивший миру о начале войны в Ираке.

Сегодняшние "Вести", где по-прежнему лучший в стране комплекс по производству новостей, лучшие стилисты, побеждающие на международных конкурсах, и ведущие, лучшие не только в эфире, но и в бальных танцах, по-прежнему не останавливаются на том, чего уже достигли. С июля эфир увидит новый круглосуточный информационный телеканал, а основной выпуск "Вестей" на телеканале Россия будут вести сразу двое ведущих.

Вести 1991-го не похожи на Вести 2006-го так же как не похожи Юрий Ростов и Константин Семин. Но все - родом из тех самых первых "Вестей". Один из ветеранов назвал их гоголевской шинелью, из которой вышло все новое российское телевидение. Может это преувеличение. Впрочем, не преувеличение ли, что и вся русская литература вышла из гоголевской шинели. С праздником!

TFK™-MEDIA (18 мая 2006)